Джаз иллюзий

Администрация информирует, что здесь проводится "канонизация" пейринга Хирако/Айзен (Айзен/Хирако) посредством голосования - обоснован пейринг или нет.

Upd: пейринг был канонизирован и получил свой штамп:


<a href="http://www.diary.ru/~kanonizaciya-peiringov/p117525023.htm"><img src="http://s005.radikal.ru/i209/1008/d9/8a6021427074.png" ></a>

скажем дружное шипперское ура! )

@темы: admin

♥ 15.
а) Айзен - фотограф, Хирако - знаменитая строптивая модель. Красить губы.
предупреждения: ООС дичайший.

читать дальше
- Тогда до завтра, Айзэн-кун, - извечно вежливый и почтительный голос в трубке замолчал, и его сменили гудки.
Рука с телефоном-раскладушкой свесилась со стола, голова с отросшими каштановыми прядями пару раз стукнулась о столешницу и осталась там лежать. Конечно, до завтра. Только вот шеф не знал, каким геморроем для него, Айзэна Соске, будет это завтра. А воскресенье так хорошо начиналось. Он выспался, надел тренировочный костюм, побегал в парке, слушая умиротворяющие композиции на чистоте 108.2 FM, потом принял ванну, выпил пару чашек кофе. Встретился с друзьями, которые были заброшены почти на месяц и вечно пилили его из-за бесконечной работы.
Для него это не работа, скорее жизнь. И жизнь вся в творчестве. Айзэн был фотографом от Бога. Его работы часто занимали первые места на международных конкурсах и пользовались популярностью на выставках.
Давний знакомый Урахара Киске уговорил его поработать в его журнале и Соске согласился.
Жизнь не сказать, чтоб сильно изменилась, но поменялась. Теперь он всё чаще запечатлевал на фото людей, и это часто погружало его в состояние тоски.
Скажем, вашу любимую передачу ведет привлекательная, очаровательная, всеми любимая актриса. И вот, счастье, словно снег на голову, журнал берет у неё интервью, вам надо делать её фотографии для материала и на обложку. И тут, как и ожидалось, она оказывается редкостной стервой с манией величия и зарождающейся звездной болезнью.
И так почти у каждого встречного и поперечного.
Айзэн, привыкший к такому, давно разочаровался в людях. Городские пейзажи и природа давно стали его любимыми темами. Хотя, была одна милая и любимая модель – девушка его друга Мацумото Рангику.
Соске сделал несколько её фотографий во время прогулки по парку. Самая красивая получилась у пруда с утками, которых Рангику кормила французским багетом, отщипывая по кусочку длинными изящными пальцами.
Вечер он хотел провести за обработкой и распечаткой фотографий, но тут его обрадовал Урахара.
Всего лишь два слова «Хирако Синдзи».
Эпатажная модель. Впервые появился на показе последней коллекции Аясегавы-сана и больше уже не сходил с обложек журналов.
Соске не понимал, чего все в нём нашли? Обычная смазливая мордашка, светлые волосы, серые глаза, ничего особенного.
Киске, наконец-таки, договорился об интервью с ним в понедельник и обрадовал Айзэна:
«Ты же договоришься с агентством о фотосессии, да, да, да?».
Нет! Нет! Нет!
Соске не хотел никому никуда звонить, не хотел снимать избалованных моделек. Как его это всё достало.
«Мужайся, Соске. Это твоя работа», - с монитора компьютера вещала ему с фотографии неподвижная Рангику.
- Почему все не такие, как ты, а? – выдохнул мужчина и нажал «распечатать».

Как только Соске пришёл с утра в издательство, к нему в кабинет тут же влетел радостный Урахара:
- Ты его видел? Видел? Сейчас с ним беседует Ёруичи-сан, о, Соске, все мне говорили, что он очаровашка, но я не верил. А теперь поверил. Он такой…такой… - дверь кабинета Сихоин-сан отворилась и оттуда вышла она, а за ней весь «такой-растакой» Хирако Синдзи. В черной рубашке, белых джинсах и сером плаще. Айзэну не впервые было видеть живую знаменитость, но… таких чувств он не испытывал…никогда не испытывал.
Он глаз не мог оторвать. Все фотографии безбожно лгали. В жизни Синдзи был в сто…в тысячу раз лучше, чем на любой из них.
Соске задумался. Он впервые назвал его про себя «Синдзи». Если раньше неразделимое Хирако Синдзи было для него пустым и безликим, то теперь превратилось во вполне осмысленное и такое… почти дружелюбное «Синдзи».
Тем времен журналистка и её собеседник дошли до лифта, и исчезла за его закрывшимися дверьми.
- Ты просто кусок льда, - Урахара достал свой любимый веер.
Соске сам удивился, как при таких ощущениях его лицо смогло остаться бесстрастным.
- Такой симпатичный молодой человек, - убивался Киске, но, вдруг, посерьезнел, - ладно, если он тебе так не нравится, я поручу это дело Оторибаси-сану, а ты езжай фотографировать буддийский храм тот, что недавно отреставрировали.
- Нет, я согласен, - вылетело как-то само собой. Соске даже и не заметил. И в словах не раскаивался, это была чистая правда.
- Айзэн-кун, - возликовал Киске, - пойду обрадую Роуза, теперь он поедет храм снимать.
Когда дверь закрылась и Соске остался наедине со своими мыслями, он сел на своё кресло и вернулся к прерванной обработке фотографий сделанных для материала по икебане и недавно прошедшему мастер-классу в одной из известных школ. Почему-то он никак не мог сосредоточиться на работе.
После обеда Соске позвонил в агентство и договорился на четверг, раньше модель отпустить не могли, у него, видите ли, плотный график.
- Плотный график, - закатил глаза Айзэн.
Конечно, все они там заняты. Вечно набивают себе цену. Он несколько злился и с нетерпением ждал окончания рабочего дня. Зачем? Все ждут конца рабочего дня.

Соске сам не ожидал от себя, но, как только пришёл домой, сразу же полез в интернет искать фотографии Хирако Синдзи. Так на его почти пустом рабочем столе появилась папочка с названием «для работы» и заполнилась особо понравившимися образами модели в количестве пяти штук. Нет, это, правда, надо было для работы.

Вторник Соске провёл в кабинете Ёруичи. Женщина показывала ему будущую статью и говорила, какие фотографии хотела бы увидеть, и в каком порядке хотела бы расположить. Айзэн внимал просьбам, не забывая читать ещё сырой, но такой интересный материал о жизни одной модели. Он отметил, у них много похожих интересов.
Вечером папка из «для работы» переименовалась в «просто одна модель» и заполнилась ещё на двадцатью пятью фотографиями. Календарь напоминал, что четверг послезавтра. Соске вздыхал и думал, как бы до злосчастного дня ему дожить.

Среда была посвящена поискам видео в интернете. Соске нашёл показы, где участвовал Хирако Синдзи и пересмотрел их все, некоторые по нескольку раз.
- Соске-кун так ответственно относится к работе, - внезапно возник из-за спины Урахара. Может, он в школе ниндзя обучался? Как можно ходить настолько бесшумно. – Даже к той, которая ему совсем не нравится. Ты настоящий профессионал.

- Нет, он мне нравится! Нравится! Слышишь? – хотел крикнуть спине своего начальства начавший сходить с ума фотограф, но сдержался.
Папка переименовалась в «Хирако Синдзи». В ней появилось сто новых фотографий и до утра Соске сидел в интернете на страничках, посвящённых Синдзи и в сообществах его фэнов.

Заснуть Айзэн всё равно уже не смог бы, потому принял душ и начал одеваться на встречу с человеком, который одним своим появлением перевернул его жизни с ног на голову:
- Да что я в самом деле, как девочка-фанатка? – разговаривал он с отражением. Отражение всё равно демонстрировало первые признаки фэнского безумия у человека, который дрожащими руками двадцать минут затягивал галстук.
Соске отшвырнул галстук и решил идти просто так.

В фотостудию Хирако пришёл даже раньше его. И не один, а довеском в виде невысокой девочки, валявшейся в гамаке на фоне моря и кокосовых пальм.
- Хиёри-тян, - позвал парень, - рабочий день начался.
- Синдзи, - пригрозили ему бутафорским кокосом, - ты испортил моё райское наслаждение.
- Это мой визажист, - подмигнул Соске Хирако, когда они пожали руки, - мастер своего дела, но характер ужасный.
Айзэн кивнул. Ками, его коснулся сам Синдзи, он больше никогда не будет мыть эту руку.

Соске признался себе, работать с Хирако было одно удовольствие. Он делал все, что от него просили, звездной болезнью не страдал, манией величия тоже, не капризничал, истерики тоже не закатывал, скорее наоборот, сам пытался успокоить излишне вспыльчивого визажиста. Айзэн очень хотел, чтобы эта девица куда-нибудь удалилась и не мешала работать, а вот Синдзи, похоже, это всё нравилось.

В перерыве, когда они спустились выпить кофе, он сказал:
- Не сердитесь на неё, она разряжает обстановку.
- Что вы, такая милая девочка, - не глядя, соврал Соске. – Ваша девушка? – с надеждой на отрицательный ответ поинтересовался фотограф.
- Двоюродная сестра, - отмахнулся парень и добавил, - это она потянула меня в модельный бизнес и оказалась права.
- И каково это работать моделью?
- Все смотрят, хлопают, завидуют и думают, что ты избалован и кичишься своей внешностью.
- Вы так говорите, словно не хотите этим заниматься.
- Именно. Это такая скука. Я вот очень хочу язык проколоть, а по контракту нельзя. С нетерпением жду, когда он закончится, смогу делать все, что душа запросит.

Айзэн переваривал полученную информацию, пока они поднимались наверх.
- Ты свинья, Хирако! – Хиёри позировала на фоне ночного Парижа перед вентилятором, поднимающим её длинный шарф. – Все смазал!
Соске с открытым ртом смотрел, как Синдзи поправляли мейк-ап.
Хиёри переключилась на рот модели.
- Только не надо из меня бабу делать, - предупредил Хирако.
- Какая, баба! Не болтай вообще! – она шлепнула его по губам. – Это мужественная женственность! Так тебя все читательницы захотят.
«Точно!», - подметил Айзэн, спросите его, он и так уже хотел…
- Красить губы это искусство, а не намалевался и пошёл.
Сначала она нанесла немного гигиенической помады.
Айзэн отвел глаза.
На неё основу под макияж. С помощью спонжа аккуратно выровняла поверхность.
Он не смотрит, нет, не смотрит.
Поверх основы добавила пудру и принялась рисовать контур карандашом.
Как соблазнительно ложится этот карандаш.
Девчонка начала наносить помаду, Соске не выдержал и просто нагло пялился на приоткрытый рот.
Его муки подошли к концу, когда Хиёри промокнула поверхность губ бумажной салфеткой.
- Теперь всё выглядит очень аккуратно и естественно, - визажист была довольна собой.
- Ты вымазала меня в тонне косметики и это естественно? – переспросил Хирако.
- И это вся благодарность за то, что я из ничего сделала самые сексуальные губы?! Ты хам! - Хиёри снова плюхнулась в гамак.
Соске был не согласен. Положим, губы Хирако не такое уж и ничего, но теперь их действительно хотелось.

Вторая часть фотосессии пролетела незаметно, Айзэн и глазом моргнуть не успел, а уже прощается с моделью и его сестрой-визажистом.
- Вот мой номер, - холёная рука протянула вырванную из блокнота страничку, - я бы хотел посмотреть на них до того, как номер пойдёт в печать, можно?
«Тебе можно всё».
Соске кивнул и сунул листок в карман.

Наверное, это был единственный раз за всю его деятельность фотографа, когда он торопился домой насладиться плодами творчества. И единственный раз, когда он почти не обрабатывал фотографии, они были идеальны. Соске распечатал все до одной и развесил по квартире. Хирако Синдзи смотрел только на него.
- Я чувствую себя начинающим маньяком, - печально сказал Айзэн отражению.

Урахара пришёл от фотосессии в неописуемый восторг.
- Ах, на этот раз ты превзошёл сам себя, мой дорогой Соске, но какую же мы возьмём на обложку, а?
- Выбирайте сами, мне всё равно, - Айзэн вернулся к себе кабинет, и слонялся из угла в угол до вечера.

«Привет, это Айзэн Соске, фотограф из фурнала Урахары Киске».
Что заставило его написать смс совершенно незнакомому человеку в совершенно неофициальной форме? Три часа растеканий по полу под взглядами фотографий и гипноз почерка с завитушками, которым был написан телефон? Просто помешательство?
Время тянулось ещё медленней, чем обычно. Конечно, с чего ему, Синдзи, отвечать на смс какого-то там фотографа? Может, он спит, ест, в душе, смотрит телевизор или умер вообще…или умирает.
Попытку ещё пару раз стукнуться головой об пол прервала пришедшая смс.
«Я помню, кто ты, мог и не уточнять».
Его помнят. Ему написали «ты».
«Фотографии почти готовы. Скоро можно будет посмотреть».
Какая бесстыжая ложь, Соске.
Секундная стрелка на часах дольше века описывала круг.
«Здорово. С радостью посмотрю».
А дальше что? А дальше всё. Писать нечего, говорить не о чем. Разве что задать самый банальный вопрос из всех известных.
«Чем занимаетесь в такой чудный пятничный вечер?».
Нет, ну, если, он надеялся на ответ вроде: «Тебя жду», он мог смело заказать себе в Интернет-магазине губозакаточную машинку.
«Дома музыку слушаю. Скучно».
Все замерло в груди и пальцы быстрее, чем он переварил информацию, напечатали «Может, сходим куда-нибудь вместе?» и отправили.
Вот теперь действительно стало страшно. Фотограф-извращенец! Писать первой попавшейся модели-парню и пригласить его скоротать время. Ответ, не приходи, пожалуйста. Нет, всё-таки приходи. Нет, лучше не надо. Тяжело быть терзаемым сомнениями.
Ответ, тем не менее, пришёл. Соске секунд десять готовил себя к урагану, цунами, тайфуну, землетрясению и прочтению смс. Он собрался с духом и открыл его.
«Может».
Айзэн облегчённо вздохнул.
Пришла ещё одна смс с адресом клуба и временем встречи.
«Соске, иди, ты же этого так хотел» - говорила ему распечатанная фотография Рангику в рамочке.
- Да, хотел, - кивнул он, - и пойду.
Айзэн Соске переоделся и выскочил на улицу навстречу надвигающейся ночи и модели с самыми сексуальными губами Хирако Синдзи.

@темы: challenge-AU

По ♥ 14. Университетское/школьное АУ
б) Айзен - профессор по обмену в иностранном (русском или любом другом) университете, Хирако - студент-аспирант, от которого он хотел избавиться, но тот перевёлся следом по обмену.
Драббл
От автора: пособие по каллиграфии)

макнуть кисть в тушь
«Уважаемый Мистер Айзен, нашему университету оказана величайшая честь пригласить Вас преподавать в универ…»
Айзэн Соске смял бумагу и выкинул в мусорное ведро. Он достал из маленького холодильника рядом со шкафом бутылку минеральной воды без газа. Она холодила руку, но мужчина счел более полезным прижать её ко лбу. Кондиционеры в общежитии для преподавателей университета свободных искусств штата N были старыми. От их гудения раскалывалась голова, но даже их выключать при такой жаре было бы безумием. Окончательным и бесповоротным.
Соске снял мокрую от пота рубашку и бросил в корзину с грязным бельём.
«В конце недели сходить в прачечную» - приклеил он ярко-оранжевый стикер на холодильник. Кроме этой, там были ещё 5 бумажек разных цветов. Одна розовая с телефоном японского посольства, которое здесь начинало работу в девять часов утра, а заканчивало в десять вечера, заботясь о гражданах своей страны. Одна зелёная с названием лекарства, которое прописал врач, когда Айзэн пожаловался на головную боль и расстройство сна. Синяя с адресом ресторанчика, где готовили самый ароматный и рассыпчатый рис с приправами. Жёлтая «Не забыть сходить на почту и отправить подарок племяннику». Белая с желтым смайлом и напоминанием «улыбайся». А вот это сейчас хотелось делать меньше всего.
Студенты отделения культуры востока были просто неуправляемы. Как преподаватель и просто интересующийся человек, Соске читал о системе образования в соединённых штатах Америки, но как-то слабо верил в реальность того, о чем, написано, пока сам не столкнулся с этой проблемой. Они были действительно неуправляемы, и, казалось, даже не понимали ради чего пришли в университет. Самым же обидным для преподавателя по классической китайской каллиграфии было отсутствие уважения к иероглифам у детей, рождённых и воспитанных западом. Наверное, правы были мудрые древние китайцы, считая всех, окружавших их просвещённое государство, варварами.
Айзен лег на кровать и забылся сном.
Перед ним лежали все четыре сокровища кабинета: кисть, бумага, тушечница и тушь, но профессор не чувствовал в себе силы взять в руки кисть и сконцентрироваться. Он был измотан. В аудитории, где вечно толпились шумные студенты, он был сейчас один. Пение птиц, доносившееся с улицы, успокаивало, нежный ветер из приоткрытого окна ласкал лицо, но что-то мешало. Через пару мгновений Айзэн понял что именно. Шаги. Кто-то шёл по коридору к кабинету каллиграфии. Соске сглотнул. Эти шаги он ни с чем бы ни спутал. Ближе. Ближе. Ближе…
Профессор проснулся от громкого крика в коридоре. Кто-то с диким акцентом разговаривал по телефону. Айзэн зарылся лицом в подушку в надежде на скорую тишину. Голос не смолкал. Раздражение копилось и росло. Профессор, собираясь воспитать наглеца, посмевшего нарушить дневной сон, поднялся с кровати, залез ногами в коричневые тапки с собаками, подаренные любимыми студентами, и открыл дверь готовый ринуться в бой за отчизну и тишину, но в момент его выхода в коридор, любитель поболтать исчез в одной из комнат и глухо щелкнул замок. Настала желанная тишина. Соске вернулся к себе.
Время подходило к шести вечера. Он знал, теперь до утра не уснет, и решил пройтись на свежем воздухе.
Общежитие для учителей от здания самого университета было недалеко, но не в университет же профессор шел, правда? Ему хватало и дневных часов проведенных там.
Опавшие листья хрустели под ногами, медленно подбиралась осень. Айзэн не очень любил это время года.
Кисть нужно держать крепко, но не напряжённо. О руке каллиграфа говорят: «пальцы слиты в единое целое, а ладонь пуста».
Соске слышит собственный голос. Он снова в аудитории, за его спиной расположились галдящие, будущие искусствоведы, которым зачем-то понадобилась каллиграфия. А с таким отношением они её никогда не освоят. Американские студенты не совсем поняли, что хотел сказать преподаватель и Соске терпеливо объясняет:
"Пальцы должны быть будто собраны воедино, «как лепестки нераскрывшегося лотоса», а ладонь – сохранять пустоту, «обеспечивая свободу кисти». Движения руки должны быть словно направляемы всем корпусом; нельзя при написании иероглифов работать только одними пальцами или запястьем".
Айзэн макает кисточку в тушь. Он делал это тысячу, даже миллион раз. Кисть пропитывается ровно настолько, насколько необходимо для написания иероглифа в качестве примера. Соске в этот раз выбирает «черепаху».
В каллиграфии есть несколько основных стилей: цзя гу вэнь 甲骨文 – надписи, сделанные на гадательных костях древними иероглифами; цзинь вэнь 金文 – ранние образцы письменности эпохи Чжоу (XI век – 256 г. до н.э.), он же называется чжун дин вэнь 鐘鼎文 «надписи на колоколах и треножниках» или цзинь ши вэнь 金石文 «надписи на металле и камне». Дальше стиль Чжуань 篆書, делящийся на Большой чжуань 大篆, малый чжуань 小篆 и «головастиковое» письмо 蝌蚪書. Стиль Лишу 隸書, ба фэнь шу 八分書. И несколько скрописных стилей, среди которых Соске отдавал предпочтение уставному письму кайшу 楷書 он же «правильное письмо» 正書 и «истинное письмо» 真書.
Айзэн вздыхает про себя. С любимым стилем у него связаны не очень приятные воспоминания об одном студенте-аспиранте, чье имя начиналось с этого иероглифа. Имя 真子 «истинный, правильный» и «ребёнок», Соске бы так прямо и перевел. Он считал Хирако Синдзи несносным мальчишкой с ветром в голове. Успел же потрепать парень ему нервы в Японии.
От его голоса и слегка завывающего «Доу-у-уброе у-у-утро-у» до сих пор в дрожь бросает. Сначала в аудитории появляется голова с чуть растрепанными волосами, а потом и Хирако-кун в очередном нелепом наряде.
Нечистокровный японец, обесцвечивает волосы, по слухам имеет двойное гражданство. Даже эти скупые сведения он услышал от своих студенток, млеющих под взглядом «прекрасных серых глаз» Синдзи-куна.
Соске отогнал от себя наваждение. Его-то здесь точно нет.
«Но Хирако-кун был превосходным каллиграфом,» – настойчиво шептал внутренний голос. Даже странно, такая неугомонная личность могла успокоиться и тихо выводить иероглифы. Синдзи писал в стиле «головастикового письма», который так назывался из-за особенностей написание черты – начало имеет чуть заметное утолщение, конец пишется удлиненным и тонким, чтобы в целом линия походила формой на головастика. Пара работ юноши висела в качестве образцов в кабинете в далёкой Японии. А дома Соске хранил «головастиковое» имя, написанное самим каллиграфом на одном из занятий. Действительно прекрасная работа.
Соске, сам того не замечая, дошёл до книжного магазина. В задумчивости побродил между стеллажами, взял себе несколько классических японских романов, переведённых на английский, и поднялся на второй этаж, в кафе, где заказал кофе и маффин.
Айзэн углубился в сюжет книги, которую не перечитывал со школьной скамьи и порядком забыл, чем все закончилось, он не заметил, как время подошло к половине одиннадцатого вечера. Через тридцать минут кафе закрывалось, а он и до середины романа не дошёл. Соске спустился к кассе, расплатился за книги и вышел на улицу.
Было довольно прохладно, Айзэн не хотел подхватить простуду или что похуже, решил вернуться к себе и до утра почитать.
Он шёл лёгкой быстрой походкой в своей обычной задумчивости, пока не набрёл на человека у дверей общежития. Соске потер глаза, морковные джинсы были все теми же джинсами, тогда он протер очки, но черная рубашка не перестала быть черной. Айзэн бы ещё купился на подстриженные светлые волосы, но парфюм! Парфюм выдавал с головой.
- Что вы здесь делаете, Хирако-сан?
- Ась? – выпрямился парень и развернулся. Так и есть Хирако Синдзи, студент-аспирант из Университета Культуры префектуры Н. С пузатым чемоданом стоял он у порога и, увидев Соске, заулыбался.
- Я по обмену, профессор. Буду «улутьшат свой англесский» - коверкая слова, произнёс юноша. – Между нами, он у меня и так совершенен, но кто упустит возможность смотаться в Америку, да?
- Да, - хорошее настроение как рукой сняло, - никто не упустит. Только вы дверью ошиблись. Это общежитие для учителей, для студентов находится вон там.
- Оу, - Синдзи посмотрел на карту в свих руках, - я сразу сказал той цыпочке из главного офиса, карты не моя самая сильная сторона. Ну, до скорого, - Хирако потянул за собой черный, обклеенный наклейками их разных стран, чемоданчик и пошёл по дорожке, вымощенной булыжником. Пока он не исчез за поворотом, Соске отметил про себя, что Хирако заядлый путешественник, судя по тем же наклейкам: Китай, Тайланд, Корея, Германия, Англия, Бразилия и … из-за плохого зрения он не мог разобрать Россия или Франция. В Россию он и сам хотел съездить. Такая экзотическая страна.

Соске пытался читать, но не мог. Он автоматически пробегал глазами по напечатанному тексту, переворачивал страницы, но запомнил ли хоть слово? Нет. Айзэн не мог поверить, как этот мальчишка оказался тут? Бывают ли такие совпадения? Нет, конечно. Хирако специально приехал сюда его мучить, как будто в Японии ему этого было мало.

Относительный покой для Соске закончился.
Теперь в классе, помимо галдящих американцев, был галдящий японец. Не обделённый харизмой и привлекательной внешностью, Синдзи сразу же нашёл себе коллектив, поддерживающий все его самые смелые идеи.
Наметилась тенденция, если эта группа ребят сидит тихо, значит, замышляют что-то.
На второй неделе обучения Хирако-сана, Айзэн заметил появившиеся в его волосах зелёные, Ками-сама, пряди. На третьей он стал немного шепелявить, как потом выяснилось, проколол себе язык.
Синдзи был везде. Вместе с друзьями они сколотили довольно популярный университетский джазбенд. Состав часто менялся, за всеми, успевшими поиграть тем, не мог уследить, наверное, и сам Синдзи. Лично Соске особо запомнились: похожий на француза Роуз, игравший на рояле; темнокожий Лав на барабанах; неизменная солистка с чуть хрипловатым голосом наполовину китаянка Шили, Хирако любовно звал её Хиёри. Синдзи виртуозно играл на саксофоне.
Вместе они создавали поистине волшебную музыку или давали новую жизнь старым шедеврам.
Соске хватался за голову.
Его бессонница сменилась чем-то похуже, вроде бесконечных снов эротического содержания. Не с красивыми моделями, нет. Даже не со студентками-старшекурсницами. С этим чертовым саксофонистом. И обычно в двух вариациях: либо он выводил «желание» на обнажённом теле Синдзи своей любимой кисточкой для каллиграфии, либо Хирако оставлял изящное «красота» на его спине, а потом они страстно любили друг друга, проливая на стол черную тушь. В её потеках Соске видел величественные туманные горы Китая, завораживающие городские пейзажи со старыми улочками и толпами жителей, выгибающегося под ласками Синдзи.
Соске резко просыпался. Его ладонь вместо туши была испачкана спермой. Ругая себя, он лез под холодный душ, но успокоения всё равно не мог найти. И заснуть больше не мог.
Хирако же чувствовал себя прекрасно, а одевался все откровенней и откровенней.
Однажды Айзэн даже не удержался и коснулся обнаженного плеча. Юноша довел до конца черту и в изумлении поднял на него глаза.
- Сила, - спохватился Соске, указывая на недописанный иероглиф, - сильнее давите на кисть, Хирако-сан, тогда линии будут чётче.
Возвращаясь к преподавательскому столу, он сам смеялся над собой. Какая сила? Каллиграфия Хирако и без того самая лучшая в классе.
Он не мог оторваться от юноши. Почему вместо него не приехала Хинамори Момо, к которой он не испытывал никаких чувств, кроме вечного раздражения?

Вместе с осенью пришёл и Хэллоуин.
Большинство преподавателей в добровольно принудительном порядке были задействованы в организации этого мероприятия. Соске досталась роль одного из смотрителей на празднике. В его обязанности входило следить за количеством алкоголя, потребляемого студентами. В идеале его вообще не должно быть, но кто остановит человека, страстно желающего выпить?
Айзэн тоже понимал, что никто. Потому старался быть лояльным.
Про себя он радовался, хоть Хирако-кун не пришёл сюда, явно считая это детской забавой. Наверное, дождался, пока комнатка в общежитии освободится, теперь обнимается с этой Шили или как её там, на узкой, скрипучей кровати. Как бы он хотел сейчас быть на её месте.

Когда со сцены объявили о начале концерта, подготовленного студентами по случаю праздника, Соске готов был есть свой галстук, только не кричать во весь голос. И Шили в костюме сексапильной ведьмы и полуголый Хирако с черными кошачьими ушами и хвостом стояли там и махали всем собравшимся. Их согрупники расположились чуть дальше.
- А теперь песня для моего любимого преподавателя! – громкий голос Хирако разнёсся по залу. – Давайте поприветствует нашего профессора по каллиграфии Айзэна Соске.

Соске замер. Ни шумной пьяной хлопающей толпы студентов, ни обнимающейся с микрофоном поющей ведьмочки Шили, ни кого бы то ни было ещё, для него не существовало. Только играющий на саксофоне Хирако. И всё.

Из ступора Айзэн вышел только, когда ребята спустились, уступив место другим. Синдзи, придерживая за талию хрупкую девушку, снял её со сцены. К ним тут же подошёл студент с младшего курса. Соске напрягся, кажется, это был Хицугая Тосиро. Он поцеловал блондинку в щёку, за что тут же получил пощёчину и был утащен строптивой девицей вон.
Синдзи закатил глаза и тоже исчез в толпе.

Айзэн вздохнул. Все остальное не представляло для него интереса.
Когда все начали разбредаться по домам, он попрощался с преподавателями и оставшимися относительно трезвыми студентами, и направился к себе.

На улице прислонившись к дереву, стоял Хирако с бутылкой, рядом Роуз явно уговаривал его отцепиться:
- Иди проспись, Синдзи, - благоразумно советовал кудрявый блондин.
- Я трезв, мне хорошо, у меня есть во-о-о-от это дерево, правда, дерево? – дерево молчало. – Ты его стесняешь, Роуз.
- Что тут происходит – ситуация позабавила Айзэна, раньше ему не доводилось видеть Хирако пьяным.
- П-п-профессор, - икнул Синдзи, - скажите Роузу, чтобы не смущал моё дерево. А то он весь такой красивый… - парень покачнулся.
- Идиот, - крикнул Оторибаси, - ты хоть понимаешь, что несёшь?! Извините его, профессор.

Наверное, Соске совсем не дружит с головой, иначе бы не вызвался довести студента до общежития, отказавшись от помощи его друга.
Тощие руки, обвившие профессора, пробуждали те самые эротические сны. И Айзэн никак не мог заставить себя перестать об этом думать.

- Спасибо, - Хирако долго копался в кармане на предмет ключей от своей двери. Столько же времени пытался попасть ключом в замочную скважину.
- Есть! – крикнул он и ввалился в комнату. Айзэн последовал за ним

Соске был удивлён. Он ожидал обнаружить неслабый бардак, но в комнате было чисто за исключением разбросанных по кровати нескольких рубашек и штанов. На стенах висели пластинки в рамочках, постеры с исполнителями джаза. Никаких голых девиц.
Синдзи захлопнул дверь и повернул ключ.
- Хирако-кун, я всё ещё тут, - напомнил о себе профессор.
Юноша повернулся и посмотрел на него обиженно:
- Соске, ты идиот!
- Я?! – Айзэн застыл как вкопанный.
- Ты реально слепой, - заплетающимся языком пояснили ему, - я и так, и так, и даже всё это устроил, - в воздухе Синдзи попытался нарисовать круг рукой, но у него получился не вполне вразумительный параллелепипед. – А ты не видишь.
- Чего не вижу? – опешил Соске.
- Ты мне нравишься, - повис на нём студент, - мне тебя прилюдно оттрахать тушечницей, чтобы ты это понял. С какого хрена я бы ещё попёрся сюда?! Ты хоть знаешь, сколько надо собрать документов, чтобы приехать по обмену?

Айзэн не нашёл, что сказать. Не нашёл он что возразить, когда его толкнули на кровать и залезли сверху:
- Соске-бо, я тебя люблю.

Если бы кто-то сказал Айзэну, что у него будет потрясающий секс с его же собственным студентом в общежитии на скрипящей кровати, но бы не поверил.
Но, когда первые солнечные лучи заставили его открыть глаза, он удостоверился, что так оно и было.
Рядом спал вцепившийся намертво, Хирако Синдзи.
Соске легко поцеловал его в висок. Ему понравилось. Правда, понравилось, только, если б без перегара… и ещё Синдзи пинал его во сне и стаскивал одеяло.

П.С.
Если кому, вдруг интересно, так выглядит любимый стиль каллиграфии Айзэна Соске.
Варнинг биг сайз

И любимый стиль Хирако.

@темы: challenge-AU

by  bichva
.
+ + +
for Миссис Малфой

for serranef
,
на АУ crazy_capricorn

@темы: art

кликабельно

+++

@темы: art, Hirako only

смесь 14 и 8 тем: Школьное АУ + фем!Хирако

@темы: art, challenge-AU

@темы: fanfiction

by  Elruu
разрешение на размещение: получено.
кликабельно



+++

"Кожура от банана"

Hirako only

@темы: art, Hirako only

рискну выложить здесь свой бред )) не кидайтесь тапками, ок? ^__^'
p.s. боюсь, расставить темы правильно мне не под силу Т_Т исправьте, если что.

сказочка!

Айзен Соске всегда был обидчив, умен и изобретателен.
- Я докажу Хирако-тайчо, что я могу быть прекрасным уке для него! – сказал он однажды себе.

Наведя нехитрые справки, Соске выяснил, каким должен быть настоящий уке.
На основе выясненного стал он план разрабатывать.
«Для начала, - решил Соске, – надо набрать цветов!»

«Затем – полюбить животных!»
Нашел Соске на руконгайской помойке странного щеночка – и решил приютить.

- Тайчо, посмотрите, какой чудный щенок приблудился!

- Соске, мать твою!!! >_<
Стал Айзен думать, как еще можно намекнуть капитану.
И придумал.

Пошел Соске по Сейретею, искать детей.
Долго ли, коротко ли, нашел Соске ребенка – единственного на весь Сейретей.
После неоднократного применения силы со стороны ребенка, Соске привел его к капитану.
- Хирако-тайчо, посмотрите, я нашел милую девочку. Давайте возьмем ее к себе. Она будет нам цветы поливать и щенка кормить! ^_^

- С-С-Соске, да ты видно сдурел?!
- Никак нет, тайчо.
- Отдай ее лучше…куда-нибудь…в 12 отряд хотя бы! Чтоб я ее больше не видел!
- Так точно, тайчо!

Понял Соске, что с планом ничего не клеится…
Погоревал-погоревал, да делать нечего – пошел он к Урахаре Киске.
- Киске-сан, Киске-сан!
- Асеньки?
- Помогите пожалуйста, мне нужно срочно приворотное зелье.
- Ооо, голубчик, это вы по адресу зашли. Вот – свежее, буквально сегодняшнее (с опозданием на месяц, ну максимум, на два) приворотное зелье!

Счастливый, побежал Соске домой – в бараки 5го отряда.
- Капитан! Капитан! Позвольте, я приготовлю вам ужин!
- Соске, перегрелся? Я тебе когда-то запрещал?

Добрался Соске до кухни и принялся готовить для своего капитана бутерброд. Приготовил – но куда запихнуть зелье, так и не додумался.

- Мда, бутерброд отпадает! Заметит же.
Стал тогда Соске готовить яичницу. Только разбил яйцо, как опять понял – некуда зелье деть.

- И с яичницей не вяжется…что же делать? Порежу салат!
Но и с салатом Соске постигла неудача – порезать зелье он так и не смог.
- К тому же, Хирако-тайчо может порезаться, и тогда придется торчать у Уноханы…
Снова пригорюнился Соске, как вдруг увидел на кухне своего ненаглядного капитана.

- Соске, шо это у тебя за мензурки подозрительно пахнущие? Пьешь на рабочем месте? Как не стыдно, а?
Сказал это Хирако-тайчо и залпом выпил содержимое.


p.s.
Из этой истории Соске вынес для себя две вещи:
1)с Хирако-тайчо лучше и быстрее быть семе;
2)никогда не покупай ничего у Урахары Киске.

@темы: art, fanfiction